Югославская трагедия  - Леонид Млечин

Должно быть, генерал забыл, что именно Югославия как лидер Движения неприсоединения постоянно протестовала против ввода советских войск в Афганистан…

После распада Югославии несколько миллионов сербов оказались за границей, в том числе и в тех республиках, которые, мягко говоря, их не очень жалуют (Хорватия).

У сербов был выбор: примириться с новой реальностью, уезжать или сражаться за воссоединение с Сербией. Сербы выбрали третий вариант. Что же они выиграли?

Война, то затихая, то вспыхивая вновь, продолжалась несколько лет. Количество убитых исчислялось десятками тысяч. Несколько городов и множество сел уничтожены. Потери для экономики чудовищны.

Добиться международного признания Сербской Краины в Хорватии и Республики сербского народа Боснии и Герцеговины не удалось. В конце концов, Краина была уничтожена. Боснийским сербам пришлось удовлетвориться значительно меньшим, чем они рассчитывали.

Война привела сербское общество в состояние хронической истерии. Когда Москва признала независимость Словении и Хорватии, белградское информационное агентство опубликовало характерный комментарий:

«Среди иностранных наблюдателей существует твердое убеждение в том, что этот поспешный антиюгослав-ский и антисербско-черногорский политический шаг России — следствие деятельности еврейского лобби в высшем руководстве российской дипломатии».

Слободан Милошевич и другие белградские политики говорили о дружбе с Россией мимоходом и равнодушным тоном, исполняя необходимый ритуал. Еще недавно, когда в Белграде жили хорошо и ориентировались на Запад, о любви к России и русским в Югославии не вспоминали. Белградским политикам была нужна не дружба с Россией, а раскол среди постоянных членов Совета Безопасности ООН.

Сербы уверились, что находятся во вражеском кольце. У них образовался комплекс затравленности. Они отвергали любые разумные предложения мирового сообщества, потому что думали — весь мир против них.

Президенту Сербии нужно было, во что бы то ни стало добиться от ООН снятия эмбарго на торгово-экономические отношения. Поэтому он заставил лидеров боснийских сербов согласиться на мирный раздел республики. Эта история — классический пример пользы международных санкций.

Экономические санкции были бедствием для Сербии, где привыкли жить богато и сытно. Так что Милошевич должен был либо добиться снятия санкций, либо лишиться своего поста.

И тогда президент Сербии Милошевич сделал очередной кульбит в своей политике. Он перестал поддерживать Караджича и Младича. Пути их разошлись.

Глава боснийских сербов Радован Караджич и его главнокомандующий генерал Ратко Младич были включены в список тех, кого Международный трибунал для бывшей Югославии, созданный ООН, привлек к суду за совершение военных преступлений — за убийства мирного населения, бесчеловечное обращение с заключенными и военнопленными.

Так что проигрывать войну Караджичу и Младичу было никак нельзя. Судят ведь только проигравших. Они и воевали, пока была возможность. Как и другие герои югославской трагедии, которую мировое сообщество было бессильно остановить.

Караджич и Младич не сумели даже воспользоваться победами своих войск. Отвергая любые разумные предложения, они упустили шанс подписать мир на выгодных для себя условиях.

Бывший командующий войсками ООН в Боснии британский генерал Майкл Роуз вспоминал:

«Я очень сожалею о том, что в Боснии я воспринимал лидеров воюющих сторон человеческими существами. Это была ошибка. В результате я недооценил их желания продолжать воевать. Я считал, что в действиях сербского генерала Младича есть какая-то логика. Ее не было.

В любом военном училище учат простой истине — есть момент, когда твоя армия достигла максимум. Дальше будет хуже, потому что армия врага усиливается. Я много раз говорил сербам, что они напрасно отказываются от политического урегулирования в момент, когда у них отличное положение. Я предупреждал: им все равно придется договариваться, но уже в худших условиях. Но они продолжали упрямо проливать кровь.

Караджич назначил себя верховным главнокомандующим и переоделся в камуфляжный костюм. Во время переговоров мне казалось, что он потерял контроль над собой. Он страдал от тяжелой депрессии и грыз ногти до мяса. Встречи с сербскими руководителями незабываемы. Они начинались в полдень, потому что им надо было прийти в себя после вчерашней выпивки. Они выглядели ужасно с налитыми кровью глазами и больной головой. В шесть часов Караджич предлагал пообедать.

Однажды я устроил встречу между Младичем и американским генералом Уэсли Кларком, который тогда служил в Министерстве обороны Соединенных Штатов. Мне сказали, что Кларк очень влиятелен, потому что он вырос в том же городе, что и президент Клинтон. Кларк сказал, что намерен предупредить Младича: если сербы не подпишут соглашения, они столкнутся с американской военной мощью.

Я предостерег Кларка, что Младича нельзя недооценивать. Я объяснял американскому генералу, что нельзя улыбаться в присутствии Младича и что очень опасно пытаться с ним сблизиться.

Но Кларк не прислушался к советам. Он начал с лекции о могуществе Соединенных Штатов и предупредил, что в ближайшем будущем американцы начнут вооружать армию боснийских мусульман. Какой будет реакция сербов?

Младич разразился грозной тирадой, обещая, что если американцы вмешаются, то от Боснии ничего не останется. Сербы — воюющий народ, не испугаются врага. Его отец и его дед погибли на войне, и его единственная дочь погибла во время войны в Боснии. А американцы — плохие солдаты, что и доказали во Вьетнаме. Его лицо исказилось гневом. Он стучал по столу, а сзади с автоматами стояли его телохранители.

Генерал Кларк смущенно опустил голову, и тогда Младич победоносно посмотрел на меня: «Дескать, я ему показал!» Кларк не ожидал такого отпора. Тогда Кларк сказал, что он не сомневается в храбрости сербов, что он изучал успехи сербской армии и что он приехал ради мира, а не ради войны.

Тогда Младич немедленно сменил свой тон и заговорил об американской военной униформе, которая ему так нравится. Он подарил свою фуражку Кларку, взамен получил его и тут же предложил всем пообедать. Когда они выходили, телевидение было наготове — Кларк попал в ловушку. Его в фуражке Младича засняли смеющимся вместе с сербским генералом. В конце обеда Младич торжественно сказал:

— Смотрите, я вас не боюсь. Я готов перед вами разоружиться.

Он вытащил свой пистолет и подарил Кларку. На пистолете предусмотрительно была выгравирована надпись «От генерала Младича».

Международный трибунал в Гааге предъявил Младичу два обвинения. Во-первых, он командовал осадой Сараево, которая продолжалось сорок три месяца. И все это время он приказывал обстреливать город. Во-вторых, Младич захватил Сребреницу, которая резолюцией Совета Безопасности ООН была объявлена зоной безопасности. Там нашли убежище примерно шестьдесят тысяч мусульман.